Наум Иванов ("Постоялый двор")

Смотри также Литературные типы произведений Тургенева

Мещанин, хозяин постоялого двора. "Роста был среднего, толст, сутуловат и плечист; голову имел большую, круглую, волосы волнистые и уже седые, хотя ему на вид не было более сорока лет; лицо полное и свежее, низкий, но белый и ровный лоб и маленькие, светлые, голубые глаза, которыми он очень странно глядел: исподлобья и в то же время нагло, что довольно редко встречается. Голову он всегда держал понуря и с трудом ее поворачивал, может быть, оттого, что шея у него была очень коротка; ходил бегло и не взмахивал, а разводил на ходу сжатыми руками. Когда он улыбался, а улыбался он часто, но без смеха, словно про себя, его крупные губы неприятно раздвигались и выказывали ряд сплошных и блестящих зубов". Говорил Н. "мало, отрывисто и с каким-то угрюмым звуком в голосе. Бороду он брил, но не ходил по-немецки. Одежда его состояла из длинного, весьма поношенного кафтана, широких шаровар и башмаков на босу ногу". — В молодости Н. "был большой балагур, хорошо пел (голосина у него был сильный)", "выражался по-купечески, но очень свободно и с какой-то небрежной самоуверенностью, часто ухмылялся и поигрывал белыми пальцами по подбородку", умел при случае "щеголевато опрокинуть допитую чашку на блюдечко". "Хмельного Н. в рот не брал". Дел "у него было много — он барышничал лошадьми, нанимал землю, держал огороды, скупал сады и вообще занимался разными торговыми оборотами". "Из дому" он "отлучался часто, но отлучки его никогда долго не продолжались; как коршун, с которым он особенно, по выражению глаз своих, имел много сходства, возвращался он в свое гнездо. Он умел держать это гнездо в порядке, всюду поспевал, все выслушивал и приказывал, выдавал, отпускал и рассчитывался сам и никому не спускал ни копейки, однако и лишнего не брал". "Работников держал он рослых и здоровых, но смирных и повадливых". "До блестящего положения, в котором он находился, Н. дошел не прямым путем", оправдываясь тем, что "голяком оставаться" ему "не приходится". Но совесть его покойна; овладевши Акимовым двором, он думает: "хорошо дельце начато — что дальше будет". Негодующей Дуняше, которая "душу свою для него, злодея, загубила", для него "воровкой стала", он говорит: "не извольте беспокоиться, Авдотья Арефьевна, скажу вам одно: своя рубашка к телу ближе; впрочем на то и щука в море, чтобы карась не дремал". "Н. был очень счастлив и во всех своих предприятиях удачлив, хотя и мало заслуживал свое счастье..." "Все в околотке знали, какими средствами достал он себе постоялый двор, знали также, что Авдотья отдала ему мужнины деньги". Наума "никто не любил за его холодный и резкий нрав... С укоризною рассказывали про него, будто он однажды самому Акиму, попросившему у него под окном милостыню, отвечал, что Бог, мол, подаст, и ничего не вынес ему; но все соглашались, что счастливей его человека не было".